Маска Димитриоса - Страница 55

Естественно, Димитриос обещал представить польским властям необходимые гарантии. Это было тем более необходимо, что в противном случае власти могли его заподозрить. Вот почему он обратился ко мне и Жиро с просьбой устроить девушек в нашем заведении в качестве танцовщиц из кабаре. Если бы служащие польского консульства в Париже навели о них справки, то они бы узнали, что, проработав у нас одну-две недели, девушки уволились, а где они теперь, мы не знаем.

Если бы мы приняли его предложение, он выплатил бы нам пять тысяч франков. Мы получили бы деньги, в общем-то, за здорово живешь, но я почему-то начал сомневаться. Жиро в конце концов уговорил меня, но я сказал Димитриосу, что даю свое согласие в первый и последний раз.

Спустя месяц Димитриос опять посетил нас. Он расплатился с нами и сказал, что у него есть еще работа для нас. Я, конечно, наотрез отказался, но Жиро закричал, что все обошлось и глупо отказываться от денег. Конечно, эти пять тысяч были кстати — мы заплатили музыкантам.

Сейчас мне кажется, что он дал нам эти пять тысяч, чтобы, усыпив нашу бдительность, подкупить нас. Это был, кстати, его самый любимый способ. Обычно в таких случаях вас стараются провести, но Димитриос действовал всегда одинаково — он просто совал вам деньги. Конечно, самую минимальную сумму. Он правильно считал, что людская жадность сильнее здравого смысла.

Как я и думал, неприятности не заставили себя ждать. Работники польского консульства что-то заподозрили — нас посетила полиция и подвергла допросу. Хуже всего было то, что эти женщины поселились у нас и мы должны были выполнять все их прихоти, угощать шампанским (Димитриос потом, правда, заплатил за него), потому что, обратись кто-нибудь из них в полицию, правда бы сразу же обнаружилась.

Когда Димитриос опять появился у нас, он очень долго извинялся за причиненные нам неприятности, сказал, что это больше никогда не повторится, и, выплатив десять тысяч франков, обещал давать нам такую сумму ежемесячно. Какое-то время мы действительно жили очень спокойно. Полиция нас, конечно, иногда навещала, но относилась к нам вполне лояльно. Вдруг по требованию итальянского консульства нас вызвали в окружную магистратуру, подвергли там допросу, а затем препроводили в полицейский комиссариат, где мы провели ровно сутки.

Когда мы оттуда вышли, я закатил Жиро скандал. Как я уже говорил, он мне давно не нравился. Это был глупый и грубый человек, притом подозрительный и крикливый. Мне очень не нравилось, что вокруг него всегда собирался всякий сброд, который отпугивал чистую публику. Он не мог работать в хорошем заведении. В лучшем случае он мог стать хозяином какого-нибудь бистро, но скорее всего гниет сейчас в тюрьме. Вот еще одна его скверная черта: когда он был очень зол, он распускал руки.

Итак, мы с ним вдрызг разругались, и он сказал, что я просто струсил и что только такие дураки, как я, отказываются от бизнеса, который приносит десять тысяч ежемесячно. Я знал, что во время пребывания в Мараккеше и в Алжире он хорошо ладил с полицией и потому презирал ее. Главным для него было уметь делать деньги и не сесть при этом в тюрьму. Но я так жить не мог. Всякий вызов в полицию выводил меня из себя, хотя я знал, что мне ничто не угрожает. В общем-то, Жиро был прав, я не то чтобы струсил, но почувствовал себя не в своей тарелке, и, подумав, предложил Жиро стать единоличным владельцем «Le Kasbah Parisien», выплатив мне ту сумму, которую я вложил при организации нашего дела.

Это была жертва с моей стороны, как вы сами понимаете, но я пошел на нее, потому что не мог больше ни одной минуты оставаться вместе с Жиро. В тот же день к нам пожаловал Димитриос, и Жиро, чуть не треснув от самодовольства, рассказал ему о нашей сделке. Жиро, не стесняясь, потешался надо мной. Димитриос молча слушал его и улыбался. Когда Жиро куда-то отлучился, Димитриос предложил мне встретиться с ним в одном кафе после того, как он уйдет от нас.

Я колебался, идти мне или нет. Вообще-то я неплохо зарабатывал, сотрудничая с ним, а, как мне потом стало известно, похвастать этим могли лишь немногие. Мне было также лестно, что он оценил мои умственные способности, хотя изредка и посмеивался надо мной. Короче, я решил пойти.

Он предложил мне сесть, но я грубо спросил (почему-то мне трудно было с ним вежливо разговаривать), что ему от меня нужно.

— Мне кажется, вы правильно поступили, порвав с Жиро, — сказал он. — С этим женским бизнесом пора кончать. Слишком опасно, да и доход очень маленький.

Я осведомился, не сказал ли он об этом Жиро.

— Пока нет, — ответил он. — Надо будет подождать, пока он не выплатит вам деньги.

Я начал благодарить его, но он только нетерпеливо дернул головой.

— Жиро дурак, — сказал он. — Я бы давно с ним порвал, если бы не вы. Я предлагаю вам работать вместе, и не жалейте о том, что потеряли выгодное предприятие.

Потом он спросил меня, что я знаю о торговле героином. Узнав, что я не новичок в этом деле, он предложил мне заняться продажей героина в Париже и сказал, что он может купить двадцать килограммов героина в месяц и оплатить расходы по его продаже потребителю.

Вряд ли вам известно, мистер Латимер, что двадцать килограммов героина — вещь совершенно неслыханная, которая стоит кучу денег. Я спросил Димитриоса, как он собирается организовать продажу, но он сказал, что это уже его дело и пусть оно меня не волнует. Он предложил мне заняться оптовой закупкой за границей и организацией доставки наркотиков во Францию. Если я согласен, то мне надо будет поехать в Болгарию, где у него уже налажен контакт с поставщиками наркотиков, и позаботиться о том, чтобы товар прибыл в Париж. В случае моего согласия я буду получать десять процентов от стоимости.