Маска Димитриоса - Страница 22

Что касается описания внешности, то оно, как все полицейские описания, с успехом подходило к любому из ста тысяч. Впрочем, если вдуматься, как мы воспринимаем своих близких? Мы воспринимаем их по каким-то незначительным черточкам, создающим скорее карикатуру, чем реалистический образ, причем подчеркивается только то, что нам кажется характерным. Например, человек маленького роста, тяжело переживающий этот недостаток, может сказать про имеющего средний рост человека, что он высокий. Проходя свой путь от колыбели до могилы в вечной лихорадке то ненависти, то любви, что мы еще можем создать, кроме карикатуры? Но Латимеру не нужна была карикатура: ему хотелось получить созданный рукой художника портрет, оживший благодаря его вдохновению.

И если нельзя было мечтать о таком потрете, то он, Латимер, попытается из жалких полицейских заметок создать свой портрет Димитриоса. Кстати, чувствовавший на своей шее петлю негр создал образ человека вполне реального. Этого как раз не скажешь, читая описание женщины. Вероятнее, это связано с тем, что она давала показания какому-нибудь полицейскому, который орал на нее: «Попробуй только соврать! Говори, какой он из себя? Рост? Цвет глаз? Какие у него волосы? Ты ведь была близка с ним — это всем ясно. Выкладывай все, что о нем знаешь…»

Допустив даже существование секретного досье, трудно было поверить в то, что у полиции не было ни своего описания внешности Димитриоса, ни его биографии. А ведь Димитриос наверняка провел под стражей несколько часов, прежде чем был отпущен на поруки благодаря вмешательству А. Вазова.

Странным было также и то, что женщина назвала рост с точностью до сантиметра. Как такое могло быть? Ведь хорошо известно, что мы не знаем точный рост большинства своих друзей, а иногда даже и свой собственный.

И вот еще что. Вероятно, полковнику Хаки не удалось ввести болгарские власти в заблуждение — ведь ему хотелось, чтобы они ничего не знали об участии Димитриоса в заговоре против Кемаля Ататюрка.

Существование секретного досье говорило о том, что они, возможно, знали и об этом, но сохранили эти знания при себе, ничего не сообщив полковнику.

Да, собственно, почему они должны были ему все сообщать? Хорошо было уже то, что они сообщили о Димитриосе некоторые данные, а ведь могли ответить, что им о нем ничего не известно. Латимер вдруг вспомнил сказанную полковником фразу о людях «в правительствах соседних стран», которым не нравился Кемаль Ататюрк. Если это так, то почему они должны были помогать расследованию покушения? А что, если эти люди: А. Вазов и кто-то еще — из Евразийского кредитного банка? Ведь если они хотели убить Стамболийского, то они могли попытаться убить и гази на том же основании. Быть может, Димитриос…

Но тут Латимер вынужден был прервать свои размышления. В них не было никакого смысла до тех пор, пока они не будут подтверждены секретными документами. Поскольку об этом нечего было и мечтать, он вернулся к своей новой книге.

Вечером ему позвонил Марукакис, и они договорились встретиться завтра вечером.

— Вам удалось выяснить что-нибудь в полиции? — спросил Латимер.

— Да. Я расскажу вам завтра вечером. До свидания.

Чем ближе стрелка часов подходила к шести часам вечера, тем беспокойнее было на душе у Латимера. У него было такое чувство, будто он снова юноша и ждет результатов вступительных экзаменов: они давно сданы, но результаты будут объявлены только сегодня, и это и пугает, и раздражает, и в то же время создает какие-то иллюзии. Увидев Марукасиса, он попытался изобразить улыбку.

— Спасибо вам за все те хлопоты, которые я вам доставил.

Марукакис только махнул рукой.

— Не стоит благодарности, мой друг. Я ведь говорил вам, что вы меня заинтриговали. Может быть, пойдем опять на старое место? Там нам никто не помешает.

В продолжении всего ужина Марукакис рассуждал о позиции Скандинавских стран в случае большой войны в Европе. Когда подали чай, Латимер посмотрел на него такими глазами, какими, наверное, смотрел на свою жертву убийца в одном из его романов.

— Ну а что касается вашего Димитриоса, — наконец-то обрадовал он Латимера, — я имею сообщить, что нам предстоит небольшое путешествие.

— Не понимаю, о чем вы?

— Я ведь вам говорил, что мне надо повидать кое-кого из своих друзей-полицейских. Я так и сделал. И вот теперь я знаю, где можно найти Ирану Превеза. Кстати, это оказалось совсем нетрудно. Полиции она хорошо известна.

У Латимера учащенно забилось сердце.

— Где? — выдохнул он.

— Всего в пяти минутах ходьбы отсюда. Ей принадлежит заведение под названием «La Vierge St. Marie», обычный Nachtlokal.

— Nachtlokal? — переспросил Латимер, не понимая.

— Если хотите, — усмехнулся Марукакис, — можно назвать это ночным клубом.

— Понятно.

— Владелицей этого заведения она стала сравнительно недавно. До этого служила в других домах, работала в одиночку. И вот, состарившись, — ей сейчас уже пятьдесят, но выглядит она гораздо моложе, — она открыла на те сбережения, которые у нее имелись, свое собственное дело. Кстати, полиция от нее просто без ума. Она пробуждается от сна только в десять часов вечера, поэтому нам придется немного подождать, и тогда она, быть может, соблаговолит побеседовать с нами. Вы обратили внимание на ее описание внешности Димитриоса? Внешние приметы — отсутствуют. Это меня насмешило до слез.

— А вы не заметили, что она указала его точный рост — 182 сантиметра.

— Ну и что? — нахмурившись, спросил Марукакис.

— Да то, что мы сами часто не знаем, какой у нас рост.